188. П. А. Плетневу.
3 марта 1826 г. Из Михайловского в Петербург.
Карамзин болен! — милый мой, это хуже многого — ради бога успокой меня, не то мне страшно вдвое[1] будет распечатывать газеты. Гнедич не умрет прежде совершения «Илиады» — или реку в сердце[2] своем: несть Феб. Ты знаешь, что я пророк. Не будет вам «Бориса»[3], прежде чем не выпишете меня в Петербург — что это в самом деле? стыдное дело. Сле-Пушкину[4] дают и кафтан, и часы, и полумедаль, а Пушкину полному — шиш. Так и быть: отказываюсь от фрака, штанов и даже от академического четвертака[5] (что мне следует), по крайней мере пускай позволят мне бросить проклятое Михайловское. Вопрос: невинен я или нет? но в обоих случаях давно бы надлежало мне быть в Петербурге. Вот каково быть верноподданным! забудут и квит. Получили ли мои приятели письма мои дельные, т. е. деловые[6]? Что ж не отвечают? — А ты хорош! пишешь мне: переписывай да нанимай писцов опоческих да издавай «Онегина». Мне не до «Онегина». Чёрт возьми «Онегина»! я сам себя хочу издать или выдать в свет. Батюшки, помогите.
3 марта.
Примечания
[1] Страшно вдвое — в ожидании известий об участи декабристов и о состоянии здоровья Карамзина.
[2] «Реку в сердце...» — измененный 1-й стих 13-го псалма Давида.
[3] «Борис» — «Борис Годунов».
[4] Сле-Пушкин — Ф. Н. Слепушкин (см. примеч. 186).
[5] Академический четвертак — жетон, получаемый за каждое заседание членами Российской Академии.
[6] Деловые письма — письма 181, 183, 184. |