255. И. Е. Великопольскому.
Конец марта 1828 г. Из Петербурга в Москву.
Любезный Иван Ермолаевич,
Булгарин показал мне очень милые ваши стансы[1] ко мне в ответ на мою шутку[2]. Он сказал мне, что цензура не пропускает их, как личность, без моего согласия. К сожалению, я не мог согласиться.
Глава Онегина вторая
Съезжала скромно на тузе,
и ваше примечание, — конечно, личность и неприличность[3]. И вся станса недостойна вашего пера. Прочие очень милы. Мне кажется, что вы немножко мною недовольны. Правда ли? По крайней мере отзывается чем-то горьким ваше последнее стихотворение. Неужели вы захотите со мною поссориться не на шутку и заставить меня, вашего миролюбивого друга, включить неприязненные строфы в 8-ю главу «Онегина»? NB. Я не проигрывал 2-й главы, а ее экземплярами заплатил свой долг, так точно, как вы заплатили мне свой родительскими алмазами и 35-ю томами Энциклопедии. Что, если напечатать мне сие благонамеренное возражение? Но я надеюсь, что я не потерял вашего дружества и что мы при первом свидании мирно примемся за карты и за стихи.
Весь Ваш А. П.
Простите.
Примечания
[1] Ваши стансы — стихотворение «Узнал я тотчас по замашке...».
[2] Моя шутка — «Послание к В., сочинителю сатиры на игроков».
[3] Личность и неприличность — слова из эпиграммы Пушкина «Журналами обиженный жестоко…». |