Пушкин  
Александр Сергеевич Пушкин
«Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно;
не уважать оной есть постыдное малодушие.»
О Пушкине
Биография
Хронология
Герб рода Пушкиных
Семья
Галерея
Памятники Пушкину
Поэмы
Евгений Онегин
Стихотворения 1813–1818
Стихотворения 1819–1822
Стихотворения 1823–1827
Стихотворения 1828–1829
Стихотворения 1830–1833
Стихотворения 1834–1836
Хронология поэзии
Стихотворения по алфавиту
Коллективные стихи
Проза
Повести Белкина
Драмы
Сказки
Заметки и афоризмы
Автобиографическая проза
Историческая проза
История Петра
История Пугачева
Письма
Деловые бумаги
Статьи и заметки
Публицистика
Переводы
Статьи о Пушкине
  Бонди С.М. Драматические произведения Пушкина
  Бонди С.М. Поэмы Пушкина
  Бонди С.М. Сказки Пушкина
  Бонди С.М. Историко-литературные опыты Пушкина
  Бонди С.М. «Моцарт и Сальери»
  Бонди С.М. Памятник
  Брюсов В.Я. Почему должно изучать Пушкина?
  Брюсов В.Я. Медный всадник
  Булгаков С. Жребий Пушкина
  Булгаков С. Моцарт и Сальери
  Даль В.И. Воспоминания о Пушкине
  Достоевский Ф.М. Пушкин
  Мережковский Д. Пушкин
  Бонди С.М. Драматургия Пушкина
  … Часть 1
  … Часть 2
  … Часть 3
  … Часть 4
  … Часть 5
  … Часть 6
  … Часть 7
  … Часть 8
  … Часть 9
  … Часть 10
  … Часть 11
  … Часть 12
  … Часть 13
  … Часть 14
  … Часть 15
  … Часть 16
… Часть 17
  … Сноски
  Бонди С.М. Народный стих у Пушкина
  Бонди С.М. Пушкин и русский гекзаметр
  Бонди С.М. Рождение реализма в творчестве Пушкина
  В. Розанов. А.С. Пушкин
  В. Розанов. Кое-что новое о Пушкине
  В. Розанов. О Пушкинской Академии
  Розанов. Пушкин и Лермонтов
  Розанов. Пушкин в поэзии его современников
  Шестов. А.С. Пушкин
  Якубович Д. Пушкин в библиотеке Вольтера
  Устрялов Н.В. Гений веков
  Стефанов О. Мотивы совести и власти в произведениях Пушкина, Софокла и Шекспира
Стихи о Пушкине, Пушкину
Словарь миф. имен
Ссылки
 

Статьи » Бонди С.М. Драматургия Пушкина

17


Последнее обращение Пушкина к театру относится к 1834—1835 годам. В это время он затевает одну за другой три пьесы, связанные между собой многими общими чертами. Ни одну из них он не окончил: самый ранний замысел — драма о женщине, ставшей римским папой, — остался только в виде первоначального наброска плана, который трудно точно датировать (примерно относится к 1834—1835 гг.). Следующая по времени пьеса, так называемые «Сцены из рыцарских времен», была написана почти до половины и в августе 1835 года оставлена. Наконец, в сентябре того же года Пушкин набрасывает план драмы о сыне палача и сочиняет первую сцену драмы (отрывок «От этих знатных господ покою нет»).

Пьесы эти уже не имеют того характера драматургического и психологического эксперимента, как «Маленькие трагедии». Они, как можно судить по сохранившейся части «Сцен из рыцарских времен», и значительно крупнее их по размерам, хотя сильно уступают размерам «Бориса Годунова». Можно до известной степени говорить о возвращении Пушкина к крупной театральной форме. Это тесно связано с новым содержанием задумываемых пьес и с новыми настроениями Пушкина.

Вопрос о политических взглядах Пушкина в последние годы его жизни недостаточно разработан в науке. Но, во всяком случае, у нас есть ряд фактов, говорящих о несомненном подъеме политического настроения в эти годы. В это время Пушкин усердно читает французских историков, начинает сам писать историю французской революции, работает над «Историей Пугачева» и «Капитанской дочкой»; наконец, у нас есть свидетельство А. Н. Вульфа, которому Пушкин говорит, что он «возвращается к оппозиции...».

В эпоху этого оживления и углубления интереса к народным движениям Пушкин снова думает о крупной театральной форме, снова, как во времена «Бориса Годунова», привлекает театр для выражения своих новых социально-исторических и политических идей и размышлений. Но есть существенная разница и в содержании этих идей, и тем самым в форме, в которую они отливаются. Если в эпоху написания «Бориса Годунова» Пушкин видел три действующие исторические силы: самодержавная власть, дворянство (единственный культурный слой) и народ, крестьяне, то теперь он все более внимательно присматривается к новой силе — буржуазии. Он обращает внимание на то, что она все более начинает проявлять себя даже в той области, которая Пушкину казалась всецело уделом дворянского класса, — в области литературной деятельности. Он видит, как постепенно создается новый слой недворянской, разночинной интеллигенции, отличающейся не только социальным происхождением, но и особенностями идеологии. Он начинает предвидеть большую историческую роль этого слоя в будущем России. В «Путешествии из Москвы в Петербург», в главе «Москва», написанной, по-видимому, в 1835 году, Пушкин, говоря об упадке дворянства, сказывающемся в обеднении Москвы, прибавляет: «Но Москва, утратившая свой блеск аристократический, процветает в других отношениях: промышленность, сильно покровительствуемая, в ней оживилась и развилась с необыкновенною силою. Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством...» В первоначальной редакции главы «Ломоносов» мы читаем: «Даже теперь наши писатели, не принадлежащие к дворянскому сословию, весьма малочисленны. Несмотря на то, их деятельность овладела всеми отраслями литературы, у нас существующими. Это есть важный признак и непременно будет иметь важные последствия».

Пушкин изучает западноевропейскую историю, где процесс возвышения буржуазии зашел несравненно дальше, чем в России, где «важные последствия» этого явления сказались уже вполне отчетливо43.

В этой связи, по-видимому, и нужно понимать темы всех трех упомянутых драматических замыслов. Везде, как отметил еще в 1881 году Анненков, героем драмы является лицо низкого происхождения, достигающее в конце концов высокого положения в феодальном обществе: дочь ремесленника становится папой, сын палача делается рыцарем и получает руку знатной девушки, сын суконщика Франц тоже, по-видимому, добивается руки Клотильды. Социально-историческая тема явно присутствует во всех трех замыслах, а второй из них (и единственный, наполовину осуществленный) представляет собой драму о крестьянском восстании в XIV веке или даже шире — о гибели средневекового рыцарства, о победе крестьянства и буржуазии.

О драматической форме трех задуманных пьес мы не можем судить вполне определенно. Можно говорить только о «Сценах из рыцарских времен» да отчасти о драме о сыне палача, для которой Пушкин написал одну сцену. Надо заметить, что Пушкин сам колебался относительно той формы, которую должны были принять его драматургические замыслы. Колебания эти крайне интересны. Написав свой план «драмы о папессе Иоанне» и разбив затем ее содержание на три акта, Пушкин затем приписал следующие слова: «Если это драма, она слишком будет напоминать Фауста — лучше сделать из этого поэму в стиле «Кристабель», или же в октавах» (V, 633).

Интересно, что Пушкин отказывается делать из этого произведения драму новсе не потому, что такой сюжет и план, прослеживающий шаг за шагом биографию героини, мало подходят для драмы и гораздо естественнее укладываются в повествовательную форму. Причиной отказа от замысла является лишь то случайное обстоятельство, что в драматической форме данное произведение слишком походило бы на «Фауста». Пушкин оставался верен своему взгляду на драму как на форму, не требующую специального приспособления событий для создания сюжетного, фабульного напряжения. Если бы он осуществил свою «Папессу Иоанну», то это снова была бы цепь небольших сцен, построенных, каждая в отдельности, с сильнейшей и напряженнейшей драматичностью и связанных между собой тонкими нитями художественных соответствий или контрастов, наподобие музыкальной сюиты.

План драмы о сыне палача настолько лаконичный и неполный (ср. «Он делается рыцарем и т. д.», «он получает ее руку и т. д.»), что вовсе не дает возможности судить о строении драмы в целом. Но зато написана целиком первая сцена, из которой мы прежде всего видим, что задумана была Пушкиным прозаическая драма. Первая сцена — это монолог тюремщика, превосходно, по-шекспировски построенный на остром противоречии между зловещей темой (о казни, о палаче, о поведении приговоренных к смерти и их родных) и равнодушно профессиональным тоном самой речи: «Простых людей, слава богу, мы вешаем каждую пятницу, и никогда с ними никаких хлопот. Прочтут им приговор. священник причастит их на скорую руку, дадут бутылку вина, коли есть жена или ребятишки, коли отец или мать еще живы, впустишь их на минуту, а чуть лишь слишком завоют или заболтаются, так и вон милости и просим. На рассвете придет за ним Жак-палач — и все кончено...»

В этой же короткой сцене есть еще одна черта настоящего драматургического искусства, характерная для пушкинской манеры: начавшись грубоватым, комически зловещим монологом тюремщика, картина заканчивается молчаливой сценой, полной глубокого драматизма. Тюремщик «отворяет двери. Входят графиня (жена осужденного на смерть вельможи. — С. Б.) и дочь ее, обе в черном платье. Тюремщик им низко кланяется». Эта драматическая пантомима прекрасным контрастом заключает первую сцену драмы. Пушкин здесь снова применяет тонкий художественный эффект, употребленный в «Каменном госте» для первого появления героини драмы: она молча, без единого слова, проходит по сцене в траурном платье (ср. первое появление Доны Анны).

Страница :    << [1] 2 > >
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Э   Ю   Я   
 

 
       Copyright © 2024 - AS-Pushkin.ru