Это строфа знаменитой «Леноры» Бюргера. Интересно, что прославленная «Людмила» Жуковского (1808), являющаяся переделкой «Леноры», написана другой строфой. Б. В. Томашевский в своей работе о строфике Пушкина12 правильно предполагает, что с бюргеровской строфой Пушкин познакомился еще в Лицее, вероятно, в 1816 году, когда в журналах шла жестокая полемика по поводу нового подражания «Леноре» — «Ольги» Катенина. Б. В. Томашевский разыскал и русское стихотворение того времени, написанное бюргеровским размером. Таким образом, строфа эта могла быть и, наверное, была известна Пушкину. Более всего интересно при этом, что Пушкин в 1825 году, в эпоху полной зрелости своего творчества, применяет для русской сказки немецкий балладный размер. Здесь, несомненно, влияние Жуковского, который нередко так и поступал.
Случай такого резкого видимого несоответствия произведения, прекрасно выдержанного в русском народном характере с немецкой метрической балладной формой, — единственный у Пушкина. Впрочем, следует сказать, что в этой сказке, не говоря об общей верности воспроизведения народного быта и народного духа, в ряде мест благодаря удивительно умелому распределению фраз, синтаксических построений, народных параллелизмов, строфа совершенно теряет свой искусственный иностранный характер — см., например, следующую строфу:
Взошли толпой, не поклонясь,
Икон не замечая;
За стол садятся, не молясь
И шапок не снимая.
На первом месте брат большой,
По праву руку брат меньшой,
По леву голубица
Красавица девица...
«Хореические» сказки Пушкина написаны чередованием двух смежно рифмующихся пар четырехстопного хорея: пара с мужской рифмой и пара с женской (или в обратном порядке). Впервые Пушкин употребил этот размер в сказке о царе Никите (1822):
Царь Никита жил когда-то
Праздно, весело, богато,
Не творя добра, ни зла,
И земля его цвела...
и т. д.
Этот размер взят Пушкиным, конечно, не из народной поэзии: в народных стихах рифма встречается очень редко и случайно. Вернее всего, здесь Пушкин также шел за Жуковским, который с такой именно рифмовкой написал свою «Людмилу», самую популярную из его баллад:
Где ты, милый? что с тобою?
С чужеземною красою,
Знать, в далекой стороне
Изменил, неверный, мне;
Иль безвременно могила
Светлый взор твой угасила...
и т. д.
У Жуковского эти рифмующиеся пары стихов связаны еще в строфы — по двенадцать стихов — три четверостишия. Пушкин не следует этому в своих сказках, давая в них сплошную цепь двустиший (точнее, четверостиший) со смежными рифмами.
Этот ритм, несколько монотонный, смежностью рифмовки наталкивает и на параллелизм смежных строк:
Рано жизнью насладилась,
Рано жизнь моя затмилась...
.......................
То из облака блеснет,
То за облако зайдет...
Сорок ангелов небесных,
Сорок девушек прелестных...
......................
(В. Жуковский)
И царица над ребенком,
Как орлица над орленком...
(А. Пушкин)
Все это действительно придает стиху несколько фольклорный характер. Тот же размер, с той же рифмовкой (только не до конца выдержанной) употребил еще Н. Львов среди других размеров в «богатырской песне» — «Добрыня» (1794):
Он из города Антона,
Сын какого-то Дадона,
Макаронного царя.
О пустом не говоря,
Хлеб ему наш полюбился,
Так он к нам переселился
И давно в Москве учился
Щи варить и хлебы печь;
Тут он взял и русску речь.
Очень интересен до сих пор еще не выясненный вопрос, связанный с первыми рукописными набросками «Сказки о царе Салтане...». Эту сказку, написанную в 1831 году, Пушкин начал писать еще в 1828 году. В его тетради набросок начала сказки имеет крайне любопытный вид. Сначала идут стихи:
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком...
и т. д.
Я б для батюшки царя
Родила богатыря. |
