4
Традиционные народные размеры не удовлетворяли Пушкина. Уже с начала двадцатых годов он стремился овладеть подлинными формами народного стиха, «неправильного» с точки зрения классической метрики. В рукописях Пушкина сохранилось несколько следов этой его работы.
В 1821 году Пушкин начал писать революционно-историческую трагедию «Вадим». Замысел этот, как можно думать, был результатом общения Пушкина с поэтом и революционером В. Ф. Раевским и включал в себя сочетание историко-героической темы и современной революционной ее трактовки. Писал свою трагедию Пушкин традиционным александрийским стихом (шестистопным ямбом), но в рукописях сохранился след намерения Пушкина придать своей пьесе ярко народный колорит — применением в ней русского народного стиха. Пушкин в то время не умел писать таким стихом; он хотел попробовать скопировать его форму с какого-нибудь подлинного стиха народной песни. В рукописи Пушкина15 находится записанный им в качестве образца стих народной песни:
Уж как пал туман седой на синее море...
Над этим стихом расставлены значки ударений:
U U
U U — U —— U — U — U — U
и по этой схеме Пушкин стал писать пробы стихов своего «Вадима»:
Гостомыслову могилу грозную вижу... 16
U U — U U U — U — U U — U
Легконогие олени по лесу рыщут...
Есть надежда! верь, Вадим, народ натерпелся... Вряд ли Пушкин сумел бы при помощи такой рабской копировки написать большое произведение, тем более что однообразное повторение схемы ударений первого стиха песни противоречило бы свободной и разнообразной ритмике народного стиха. Пушкин не стал писать «Вадима» народным стихом и вообще, только начав трагедию, бросил ее.
В результате обильных впечатлений народной жизни, широкого знакомства с народными песнями и сказками в Михайловском, Пушкин к 1825 — 1826 годам постиг вполне сущность народной ритмики, постиг, конечно, не теоретически, а чисто практически, интуитивно. По крайней мере, уже осенью 1824 года он набрасывает стихи «Как жениться задумал царский арап», в 1826 году у него были написаны «Песни о Стеньке Разине» — безукоризненные с точки зрения народного стиля и стиха.
Однако и в более позднее время мы находим в рукописях Пушкина такие же отдельные строки народных песен с метрической разметкой. Так, к концу 1825 года относится запись стиха:
Не курится там огонек малешенек.
Метрическая разметка указывает, что Пушкин искал ритмической закономерности этого стиха.
Есть еще одна такая же запись у Пушкина, относящаяся, видимо, к 1827 — 1828 годам — два стиха и метрическая разметка:
Расходились по поганскому граду,
Разломали темную темницу.
Источник этой записи до сих пор не установлен.
С изучением народного стиха у Пушкина было связано и собирание и записывание народных песен17. Известно, что Пушкин думал сам издать сборник народных песен, но в 1833 году, отказавшись от этой мысли, передал собранные им песни П. В. Киреевскому. Сам он собирался написать к сборнику песен предисловие, план которого сохранился. Вот этот план (по неполной транскрипции, составленной Л. Б. Модзалевским):
Вступление
Но есть одно в осн.
Оригинальность отрица.
Истор<ические>
Об Ив<ане Грозном>
О Мас<трюке>
О Ст<еньке> Раз<ине>
О Цыклере
О Петре
О Шерем<етеве>
О Менш<икове>
Казацк<ие>
далее про Фермора
про Сув<орова>
Новейшее влияние. Мера, рифма <нрзб>
Сумароков
Свадьба
Семейственные причины. Элегич. их тон.
Лестница чувств. Этот план показывает, что Пушкин в это время хорошо знал и понимал народную поэзию. В сокращенных написаниях плана, к сожалению, не все понятно.
Очень существенно замечание Пушкина о «новейшем влиянии» на народную поэзию, результатом которого явилась «мера», то есть тонический размер и «рифма». Это влияние Пушкин связывает как-то (слово в рукописи не разобрано) с именем Сумарокова.
М. А. Цявловский в упомянутом уже комментарии к пушкинским записям народных песен пишет по поводу этого места плана Пушкина8, что эти слова «свидетельствуют о глубоком понимании Пушкиным поэтики исторических песен, до сих пор с указанных им точек зрения не изученных». Это верно, но следует добавить, что мысль эта не принадлежит самому Пушкину, а заимствована им у Востокова, который писал по поводу отличия новейших народных песен от старинных: «Надеюсь, что сими... примерами довольно объяснил я читателю сущность стихосложения русского, старого и нового. Первое есть оригинальное русское, довольствующееся одними ударениями, не знающее употребления стоп и рифмы. Сии новые прикрасы стали известны простонародным стихотворцам нашим со времени введения и распространения в России книжной словесности; когда и в их устах твердиться стали песни Сумарокова, Попова, Нелединского, Дмитриева и пр., с коих они и начали перенимать не только размер, но и слог и выражение свои, кто как умел. Таким образом составился сей новый склад простонародных песен»19.
| 
[1]