Статьи » Бонди С.М. Рождение реализма в творчестве Пушкина

Одновременно с работой над исторической и политической драмой Пушкин пишет и другие произведения, где ставит те же новые поэтические задачи и применяет те же методы: внимательное изучение действительности и правдивое изображение ее, «отражение» (в гносеологическом значении этого слова). То, что так помогло ему в выходе из тупика, в верном решении исторических и политических проблем, он начинает применять и ко всем другим, мучившим его вопросам. Любовь, дружба, поэзия, романтический герой, свобода — все эти понятия, из которых когда-то составилось его романтическое мировоззрение, основанное на «беспечной вере» и трагически рухнувшее при соприкосновении с реальной жизнью, — все эти проблемы Пушкин начинает заново решать, базируясь уже не на «вере» или «разочаровании», а на подлинном изучении самой жизни, такой трудной и так обманувшей доверчивые представления о ней юного романтика!

При решении этой задачи он не мог (как в «Борисе Годунове») опираться на научное изучение «документов», говорящих о жизни прошлого. Но зато во всю свою мощь должна была действовать вдохновенная зоркость его, его уменье подметить в окружающей жизни то, что, кроме поэта, не увидит никто, безошибочно отобрать самое существенное, мудро обобщить разрозненные наблюдения — и выразить эти обобщения в словесных, поэтических образах, непосредственно убеждающих в своей истинности читателя и эстетически волнующих его.

В главе II¹⁶⁰ я уже говорил о том, что Пушкин по своей поэтической натуре в высшей степени обладал этой способностью зорко подмечать черты действительности и находить для изображения ее меткие слова и формулы.

В ранних, лицейских стихах, в «Руслане и Людмиле», «Гавриилиаде» он словно играет этой способностью, создавая то и дело веселые, шутливые бытовые картины (что, как сказано, отличало его юношеские стихи от стихов его учителей — Батюшкова и Жуковского). Позже, в романтическую эпоху он старается преодолеть эту «реалистическую тенденцию» в своем творчестве.

Реалистичность картин и описаний в первой главе «Евгения Онегина», как сказано выше, имела особый, «тенденциозный» характер: задачей ее было снижение «возвышенного» романтического героя, издевательская бытовизация обычно несколько туманных, таинственно-недоговоренных образов, ситуаций, обстановки романтической поэмы, словом, «сатира и цинизм», как назвал эту свою новую манеру сам Пушкин.

Все эти проявления «реалистической тенденции» творчества Пушкина в период до 1824 года, как бы они ни выражались — последовательно или нет, явно или подспудно, — не были в то время осознанной задачей его поэзии.

Теперь же, после выхода из кризиса, основной, сознательной, новой задачей, определяющей в целом все творчество Пушкина, стала задача познания объективной действительности, точнее говоря — создания средствами языка, слова эстетически волнующих картин, образов, верно воспроизводящих объективную действительность, обобщающих разрозненные и случайные черты ее и вскрывающих в ней новые, не замечаемые до тех пор стороны. Это и есть реализм как особая задача искусства. В отличие от романтизма, классицизма и т. п., здесь, помимо обычных критериев подлинной художественности (насыщенность эстетической эмоциональностью, «красота», «гармоничность», «соразмерность», сила выражаемого чувства, глубина мысли), возникает новый критерий: верное, точное соответствие объективной действительности, подлинная правда образов (а не «правдоподобие», как в классицизме и других литературных направлениях).

Вспомним еще раз остроумные слова Проспера Мериме в передаче Тургенева: «Ваша (русская. — С. Б.) поэзия ищет прежде всего правды, а красота потом является сама собою...»¹⁶¹. Прежде чем продолжить цитату, надо разъяснить эту часть ее: здесь безусловно правильна первая мысль — о поисках «правды» как основной задаче русского реализма, но неверно, что «красота» является «сама собою». Красота, высокая художественность есть также результат громадного, сознательного творческого труда, таких же поисков, как и поиски правды. «Наши поэты, — продолжает Мериме, — напротив, идут совсем противоположной дорогой: они хлопочут прежде всего об эффекте, остроумии, блеске, и если ко всему этому им предстанет возможность не оскорблять правдоподобия, так они и это, пожалуй, возьмут в придачу»¹⁶².

Оставим на совести Мериме (или передающего его слова Тургенева) суждение о французских поэтах и их стремлении к эффекту, блеску и т. п. Здесь важно очень четко сформулированное различие между реализмом как основной задачей, определяющей замысел всего произведения, подчиняющей все другие задачи (красота, эффект и т. п.), и «правдоподобием», «верностью природе» отдельных картин, образов, которые всегда можно найти в произведениях любого направления, — и в классицизме, и в романтизме, и в символизме, и в средневековом искусстве, и в народном творчестве, и т. п.

Решительный поворот во всем творчестве Пушкина. новый подход к «целям», задачам поэзии открыли перед поэтом совершенно новые, и притом грандиозные по масштабам, перспективы. Русская жизнь, такая, как она есть, типы русских людей — разных слоев, разных классов, разных характеров и судеб, русская природа, русская история во всей ее живости и конкретности — вся эта хорошо знакомая, казалось бы, «низкая действительность» ни разу никем не была воспроизведена в поэзии; она лежала перед поэтом как «целина», еще не тронутая поэтическим плугом! Художнику предстояло в поэтических, то есть художественно насыщенных, эстетически волнующих, до глубины сознания и чувства проникающих образах открыть кажущуюся такой близкой, простой и обычной, но на самом деле такой сложной и внутренне богатой действительность. Он должен был найти в языке выразительные и точные слова, создать убедительные поэтические формулы, верно «отражающие действительность», уметь выбрать для изображения самое существенное и при помощи конкретных, единичных образов обобщить, типизировать это существенное в жизни.

Трудная и увлекательная задача стояла перед Пушкиным, который в то же время хорошо сознавал, конечно, свою необыкновенную способность к зоркому видению реальной действительности и чудесному, поэтическому и в то же время точному отображению ее в слове!

При новой задаче, новой установке прежде всего рушилось традиционное различие между «высоким», «возвышенным предметом» поэзии¹⁶³ и «низкой», обыденной действительностью, которая и в классицизме и в романтизме воспроизводилась поэтами только как объект осмеяния, сатирического, комического осуждения, противопоставления «высокому идеалу». При новой задаче именно эта обыденная, «низкая» действительность, обычная (а не возвышенно экзотическая) природа, обыкновенный человек (а не «герой» или «преступник и герой») привлекали (особенно первое время) главное внимание поэта. Ведь ее-то, «прозаическую», «низкую» действительность, и нужно было «освоить», понять, изобразить, поэтически выразить так, чтобы эти простые, привычные вещи и люди с помощью какого-то поэтического «чуда» (до наших дней еще по-настоящему не разъясненного наукой) сроднились бы не только с познавательной, но и с эмоциональной (эстетически-эмоциональной) сферой душевной жизни читателя, стали бы частью его душевного опыта. Эту «обыденную жизнь», выразив ее в волнующе поэтических словах, образах, размышлениях, поэт дарит людям. Они начинают видеть то, чего раньше не замечали, им становится милым, дорогим то, мимо чего они раньше проходили равнодушно, они начинают понимать, или хотя бы в них возникает стремление понять то, что до сих пор было чуждо и неинтересно.

Прекрасно говорил об этом драматург А. Н. Островский в своей застольной речи при праздновании открытия памятника Пушкину в Москве в 1880 году¹⁶⁴. Он говорит, правда, не только о поэтическом познании объективной действительности (основной задаче реализма), но и о поэтическом выражении своих субъективных чувств, переживаний, которые, конечно, существуют и в реалистической поэзии, но характеризуют главным образом романтизм, символизм и другие литературные течения и направления. Тем не менее многое, сказанное им, прямо касается и нашей проблемы — сущности и значения реалистической поэзии, важности тех «сокровищ», которые дарит поэт людям. Поэтому я позволю себе привести довольно большие куски из этой статьи, редко цитируемой в наших работах о Пушкине.