Статьи » Устрялов Н.В. Гений веков

Но гуманизм его не бесплотен и не слащав. Великий реалист, он жил в мире плоти и крови. Он умел распознавать исторические реальности и ценить исторические ценности, условные ценности становления.

Родина, Россия - одна из руководящих тем его раздумий, его творчества.

Сложно, «противоречиво» его отношение к России. Ему ясна безотрадность, порочность современной ему русской действительности. Травимый светской чернью и прикованный к ней роком своего рождения, донимаемый царскими кнутами и пряниками, поэт устремлялся к народной стихии; но и она, в наличном ее бытии, была ему одновременно и близка, и далека, - близка своими чаяниями, своими песнями, далека нищетой и темнотой своей. Так метался он «между пасквилями и дикостью». Родина притягивала и отталкивала его.

Он проклинает «свинский Петербург» и поет ему несравненную, бессмертную славу в «Медном всаднике». Он знает, что «наше современное общество столь же презренно, сколь тупо», и слагает дифирамбы дворянству, ведущему государство слою. Он называет «бессмысленным и беспощадным» русский бунт и объявляет Стеньку Разина «единственным поэтическим лицом русской истории». Он восклицает с горечью свое знаменитое: «чорт догадал меня родиться в России с душой и талантом» - и всей мощью своего творчества, всем жаром гения своего прославляет Россию в веках.

Вспоминается его письмо Чаадаеву:

«...Я далеко не всем восторгаюсь вокруг себя. Как писатель я раздражен, как человек с предрассудками я оскорблен, но клянусь Вам честью, что ни за что на свете я не захотел бы переменить отечество, ни иметь другой истории, как историю наших предков, - такую, как нам Бог ее послал».

Что это? «Фактопоклонство»? Нет, это - мудрый, проникновенный человечный реализм. Реализм, умеющий видеть вещи в их развитии, в их общей связи и тем самым быть не только их зеркалом, но и орудием их преобразованияќ В отличие от Чаадаева Пушкин не приходил в ужас, в уныние от темных сторон русского прошлого и русской современности. Эти темные стороны не ослепляют его, не мешают ему ценить историческое величие нашего народа и верить в его историческое будущее. Его любовь к родине одновременно зорка и крылата.

Пушкинская философия русской истории - последовательная и патетическая апология динамизма, преобразования, строительства. Недаром медный всадник на невском берегу в глазах уже нескольких русских поколени… выглядит цитатой из Пушкина. Мы воспринимаем его образно и музыкально, как пластическое воплощение революционно-государственного порыва.

Бывают служители муз, ценимые больше на Олимпе, чем на Парнасе. Творческая слава таких служителей обычно умирает вместе с ними, а то и раньше их.

Слава Пушкина, петербургским чиновным Олимпом затравленного, вступает во второе столетие, разгораясь все ярче и ярче. Его гений, в созвучьи слов живых побеждая завистливую даль веков, утверждает себя вс‰ с новой и большей силой.

«Я принадлежу всей стране», - говорил поэт друзьям на пороге смерти.

Только теперь можно в полной мере осознать пророческий смысл этих слов.

Мечты великого поэта сбываются. Слух о нем и впрямь идет по всей необъятной нашей советской земле. Пришла пора, когда действительно вся великая наша страна, - «всяк сущий в ней язык» - называет имя Пушкина. Если прежде культура была пленницей тончайшего верхушечного социального слоя, то теперь она становится подлинно всенародным достоянием. Гигантские массы хлынули не только в историю, но и в культуру.

Ушло сто лет. Многие из конкретный тем, волновавших Пушкина, утратили всякую остроту. Многие конфликты, ему отравлявшие жизнь и даже доводившие его до мучительных срывов, могут показаться беспредметными человеку нашего времени. Канула в Лету вся среда, вся обстановка жизни и деятельности поэта. Дворянская Россия - навеки потонувший мир.

Но великий поэт, ею взращенный и ею погубленный, поднят на недосягаемую высоту в нашу эру, нашей юной социалистической культурой. Есть глубочайшее созвучие между музыкой наших дней и гармонией пушкинской лиры. Тот же мажорный, жизнеутверждающий оптимизм, та же вера в разум, в объективную реальность бытия и высокое призвание человека. То же горение свободы, та же поэзия борьбы и победы. Та же глубинная связь с истоками народной мудрости и народных сил. Та же «способность к всемирной отзывчивости» и волевая устремленность к мировому будущему, «когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся». И при всем этом - то же трезвое, цепкое чутье исторических реальностей во всей их суровой жесткости и противоречивой драматической пестроте.

Проникая в массовое сознание народов нашей страны, Пушкин продолжает посмертно творить великое культурное дело. Оно скажется и уже начинает сказываться во всех областях нашей жизни. Культурная революция советской эпохи, вдохновляемая сталинским лозунгом социалистического реализма, была бы неосуществима без усвоения наследства пушкинского века. Не «назад к Пушкину», а «вперед от Пушкина» и «вперед с Пушкиным», - таков путь современной советской культуры.

Вслед за Пушкиным будет воспринят советским сознанием весь культурный пантеон минувшего века. Воспринят критически и в то же время творчески. В то время как нынешний буржуазный мир захлебывается в потоках сумеречно-упадочной литературщины, с одной стороны, и «культурной» реставрации доисторического варварства - с другой, когда на одних клиросах храма Европы извращенно воют джаз-банды центробежных, распыленных, какофонических идей, а на других трубят в писательские трубы Вольтеры из фельдфебелей, - в это время молодая страна социализма, наша родная страна поднимает знамя нравственно здоровой и чистой реалистической культуры, знамя гуманизма, деятельной любви, в которой нет ничего упадочного, ничего патологического, - ясный стяг великого Пушкина!

Это показательно и отрадно. Но вместе с тем нельзя забывать: имя Пушкина - знамя гуманизма - не только мобилизует народную гордость, но и обязывает. Оно обязывает быть на уровне великих задач, поставленных историей перед первой страной социализма. Оно обязывает к труду и дисциплине, свободе и культуре, к последовательной и действенной человечности. Оно обязывает к доведению до конца великого дела всечеловеческого освобождения, творческого преобразования земли.