Наконец, то, что я выше назвал мышлением чисто театральными образами, то есть введение в состав пьесы таких элементов, которые получают свое выразительное значение только в театре, на сцене, — эти приемы получили свое полное и глубокое развитие в «Маленьких трагедиях».
Телега, наполненная мертвыми телами, с негром в виде кучера... В чтении — это только две строки глухой ремарки да две реплики (Луизы и Молодого человека) на эту тему. Между тем в театре зрелище этой телеги, проезжающей мимо пирующих, этого выразительного символа Чумы, должно производить потрясающее впечатление и бросать свою тень на все дальнейшее действие.
Во второй картине «Скупого рыцаря» на подмогу тексту монолога барона Пушкин приводит изумительное театральное зрелище. Сцена начинается почти в темноте: барон спускается в глухой подвал, вероятно, с зажженным фонарем в руках. В этом полумраке, освещенном одним фонарем, и происходит большая часть сцены. Барон всыпает деньги в сундук.
Хочу себе сегодня пир устроить:
Зажгу свечу пред каждым сундуком,
И все их отопру, и стану сам
Средь них глядеть на блещущие груды.
(Зажигает свечи и отпирает сундуки один за другим.)
Я царствую!.. Какой волшебный блеск!
Это зрелище открывания одного за другим шести сундуков, полных золота, зажигания перед каждым из них свечи, словно совершение какого-то обряда, и, наконец, самый освещенный шестью свечами подвал, блеск золота в сундуках — и страшный маньяк, одиноко «пирующий» среди них, — замечательный театральный эффект.
В «Каменном госте» таким чисто театральным моментом является статуя командора, которая дважды кивает в третьей сцене, а в последней является к Доне Анне. Белинский, считавший «Каменного гостя» лучшим произведением, «перлом созданий Пушкина», находил, что «статуя портит все дело». «Это фантастическое основание поэмы на вмешательстве статуи производит неприятный эффект, потому что не возбуждает того ужаса, который обязано бы возбуждать. В наше время статуй не боятся, и внешних развязок, deus ex machina36 не любят...»37 Ошибка Белинского крайне поучительна. Она происходит только от того, что он забыл (или не верил), что «Каменный гость» является драмой, театральным произведением, а не повествовательным, для чтения (он так и называет его тут «поэмой»). Дело совсем не в том, что «в наше время статуй не боятся». В самом деле, почему же эти мысли не пришли в голову Белинскому при разборе «Медного всадника», где также оживляется статуя? Наоборот, приведя длинную цитату из поэмы и подчеркнув в ней, как лучшие, стихи, говорящие об оживлении Медного всадника и о погоне его за Евгением, Белинский пишет далее: «...наше сокрушенное сочувствием сердце, вместе с несчастным (Евгением. — С. Б.), готово смутиться, но вдруг взор наш, упав на изваяние виновника нашей славы, склоняется долу, — и в священном трепете, как бы в сознании тяжкого греха, бежит стремглав, думая слышать за собой —
Как будто грома грохотанье,
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой...» 38Значит, может же ожившая в поэме статуя произвести ужас, даже «священный трепет» на чуткого читателя? Почему же это так? А потому, что «Медный всадник» — поэма, написанная для чтения, и Пушкин применил в ней все чисто поэтические средства, чтобы создать в воображении читателя картину погони медной статуи и вызвать у читателя ужас, «священный трепет». Оживление статуи описано с необыкновенной, впечатляющей выразительностью:
...Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось...
Поэт заставляет нас слышать погоню, сочетая в своем описании чисто звуковую выразительность с динамическими образами:
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
Далее, мы видим в описании поэта несущуюся статую — описан и ее жест и освещение:
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На знонко-скачущем коне.
И, наконец, еще раз, нагнетая впечатление, в четырех стихах повторено описание погони:
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
Вот какими средствами Пушкин вызывает в нас чувство ужаса и заставляет нас поверить в ожившую статую.
|
